Мыши Наталии Моосгабр
Мыши Наталии Моосгабр
Ладислав Фукс
Если ты такой озорник, учишься ли ты вообще в школе? – спросила она, и мальчик наконец впервые промолвил слово.
– Учусь, – прошептал он, едва заметно подрагивая.
– А что учишь? – спросила госпожа Моосгабр. – Что-нибудь про деревья?
– Биографию председателя, – прошептал он, задрожав снова.
– И ты знаешь ее? – спросила госпожа Моосгабр и села на стул.
– Да, – прошептал мальчик, стоя с завязанным глазом у плиты как овечка и глядя на булку, – мы должны были выучить ее к празднику.
– Ну, если знаешь, скажи, – кивнула госпожа Моосгабр.
– Альбин Раппельшлунд родился, родился… – испуганно затараторил мальчик, придерживая одной рукой полосатую повязку, – родился… в четырнадцать лет поступил учеником к кожевеннику, но ушел от него и поступил в военную школу, чтобы стать офицером, но ушел из нее и поступил учиться на официанта, учился тарелки носить, тарелки… но тоже ушел и поступил в протестантскую школу. Но из нее тоже ушел и поступил, поступил… – мальчик шептал, дрожал, не отрываясь смотрел на булку, – поступил в двадцать лет на службу к княгине Августе, которая тогда как раз взошла на престол. Он был произведен в камердинеры, потом в полковники и в министры, стал министром… и навел порядок. Пять раз участвовал в полете на Луну…
– Ну а дальше что? – сказала госпожа Моосгабр, когда мальчик, запнувшись, не смог продолжать. – Что дальше?
И мальчик, сдвинув немного повязку на глазу, зашептал:
– Потом он навел порядок, дал людям работу… основал музей… самый большой звездодром Альбина Раппельшлунда за городом в районе… в районе «Стадиона»… Потом, потом… – Мальчик испуганно поводил глазом, косясь в сторону булки на столе, но говорить не мог.
– Ну а что дальше? – сказала госпожа Моосгабр. – Что дальше…
– Дальше, – сказал наконец мальчик, – он уличил предателей, что хотели свергнуть княгиню Августу, отдал их под суд и стал председателем. С тех пор он правит как единственный и верховный вместе с правительницей княгиней Августой, которая между тем овдовела. Но люди говорят… – мальчик вдруг остановился и затрясся теперь всем телом, – люди говорят…
– Что же люди говорят? – спросила госпожа Моосгабр. – Ну что говорят…
– Говорят, – мальчик испуганно трясся и смотрел на булку, – что правит он один. Что княгиню заточили или давно умертвили.
Если ты такой озорник, учишься ли ты вообще в школе? – спросила она, и мальчик наконец впервые промолвил слово.
– Учусь, – прошептал он, едва заметно подрагивая.
– А что учишь? – спросила госпожа Моосгабр. – Что-нибудь про деревья?
– Биографию председателя, – прошептал он, задрожав снова.
– И ты знаешь ее? – спросила госпожа Моосгабр и села на стул.
– Да, – прошептал мальчик, стоя с завязанным глазом у плиты как овечка и глядя на булку, – мы должны были выучить ее к празднику.
– Ну, если знаешь, скажи, – кивнула госпожа Моосгабр.
– Альбин Раппельшлунд родился, родился… – испуганно затараторил мальчик, придерживая одной рукой полосатую повязку, – родился… в четырнадцать лет поступил учеником к кожевеннику, но ушел от него и поступил в военную школу, чтобы стать офицером, но ушел из нее и поступил учиться на официанта, учился тарелки носить, тарелки… но тоже ушел и поступил в протестантскую школу. Но из нее тоже ушел и поступил, поступил… – мальчик шептал, дрожал, не отрываясь смотрел на булку, – поступил в двадцать лет на службу к княгине Августе, которая тогда как раз взошла на престол. Он был произведен в камердинеры, потом в полковники и в министры, стал министром… и навел порядок. Пять раз участвовал в полете на Луну…
– Ну а дальше что? – сказала госпожа Моосгабр, когда мальчик, запнувшись, не смог продолжать. – Что дальше?
И мальчик, сдвинув немного повязку на глазу, зашептал:
– Потом он навел порядок, дал людям работу… основал музей… самый большой звездодром Альбина Раппельшлунда за городом в районе… в районе «Стадиона»… Потом, потом… – Мальчик испуганно поводил глазом, косясь в сторону булки на столе, но говорить не мог.
– Ну а что дальше? – сказала госпожа Моосгабр. – Что дальше…
– Дальше, – сказал наконец мальчик, – он уличил предателей, что хотели свергнуть княгиню Августу, отдал их под суд и стал председателем. С тех пор он правит как единственный и верховный вместе с правительницей княгиней Августой, которая между тем овдовела. Но люди говорят… – мальчик вдруг остановился и затрясся теперь всем телом, – люди говорят…
– Что же люди говорят? – спросила госпожа Моосгабр. – Ну что говорят…
– Говорят, – мальчик испуганно трясся и смотрел на булку, – что правит он один. Что княгиню заточили или давно умертвили.
